Философ. Страница 1
1 | 2 | 3 | 4
Леонардо как ученый и философ.— Теория перспективы. — Камера-обскура. — Паровая пушка. — Механика твердых и жидких тел.— Военные снаряды.— Геологические и астрономические теории Леонардо.— Вращение земли.— Индуктивный метод
В истории науки долго держался взгляд, высказанный, между прочим, известным английским писателем Уэвелем, автором «Истории индуктивных наук», по которому весь продолжительный период времени между Архимедом, с одной стороны, и Коперником и Галилеем — с другой, был почти бесплодным. Впрочем, Уэвел был один из первых, сделавших исключение для Леонардо да Винчи. Действительно, английскому историку пришлось ознакомиться с писателем конца прошлого века Вентури, который выставил все главные научные положения Леонардо да Винчи, крайне изумившие Уэвела.
В наше время можно считать уже вполне доказанным, что наука не делает таких внезапных скачков через пустое пространство, как думали историки, вовсе не ценившие усилий средневековой науки. Величайшие гении науки рождаются не в пустыне и не создают науки поверх какой-то tabula rasa.
Если в истории искусства еще имеет долю основания мнение, по которому итальянское так называемое Возрождение было прямым продолжением классической древности, совсем минуя средние века, с их готическим, византийским, романским искусством,— то в истории науки такой взгляд совсем уже не выдерживает критики.
Достаточно вспомнить, например, о высокоразвитой венецианской, флорентийской и миланской промышленности, о многочисленности фабрик, которыми была тогда усеяна Италия, чтобы догадаться, что в подобной стране должны были стоять на сравнительно высокой ступени различные области прикладных знаний и что именно эта благоприятная почва и могла породить сначала Леонардо да Винчи, а потом Галилея.
Два обстоятельства, однако, сильно задерживали рост и развитие тогдашней науки: первое — то, что теория стояла как-то особняком от практики, второе — что как в теории, гак и в практике господствовал самый узкий дух сектантства и строжайшей профессиональной тайны. Официальная наука, то есть та, которая преподавалась в итальянских университетах, не имела ничего общего с действительной жизнью и была насквозь пропитана схоластикой, цеплявшейся за Аристотеля, которого, впрочем, не понимала. Замечательно, что в своих первых источниках схоластика, под видом так называемого номинализма и реализма, была все-таки ближе к философии и науке, чем в конце XV века, когда схоластическое учение, так сказать, дошло до процесса саморазложения. Достаточно напомнить, что в итальянских университетах разбирались серьезнейшим образом вопросы вроде следующего: «Из какого вещества — материального или нематериального — состояла одежда ангела, благовествовавшего Св. Деве».
От подобных диспутов один шаг до полного индифферентизма и скептицизма. Но по университетам нельзя еще судить о состоянии знаний. Необходимо ознакомиться с тогдашней торговлей, промышленностью, военным искусством. Надо вспомнить, что, например, город Лукка лишь благодаря своим шелковым заводам достиг необычайного процветания; что Болонья, обладая особого рода ткацкими станками, настроила мраморные дворцы, и когда секрет был узнан и модель машин украдена другими городами, 30 000 рабочих были выброшены на улицу. Венеция обладала своим секретом искусного производства стекла; флорентийское сукно представляло нечто единственное в своем роде. Промышленность теснейшим образом сливалась с целым рядом эмпирических знаний и с искусством: мы уже видели, что Леонардо в молодости рисовал картины, по которым ткались ковры.
До какой степени ценились в то время в Италии технические изобретения, видно из того, что продажа технического секрета наказывалась смертью и что Рожер Сицилийский объявил войну Греции с главной целью отобрать у греков станки, необходимые для его шелковых фабрик.
Удивляться ли после этого тому, что Леонардо, с его впечатлительной натурой, с юности имел склонность к механике и технике и называл даже механику «раем математики, потому что в ней пожинаются плоды того, чему учит математика». Как далека эта точка зрения от взглядов величайшего механика древности Архимеда, который, по словам Плутарха, потому мало писал о механике, что считал это знание гораздо более низким, чем математика, потому что «низко все, что имеет непосредственное практическое значение», тогда как наука должна быть, по мнению древних, сама себе целью.
При всей своей талантливости ни древние греки, ни, тем менее, древние римляне не выработали настоящих экспериментальных методов, требующих много ремесленного труда, который, с их точки зрения, свойственен скорее рабам, чем философам. В Италии такой же взгляд мог господствовать в университетах, но жизнь давно отринула его.
- Величайшая заслуга Леонардо да Винчи состоит «в том, что он раньше Бэкона теоретически понял значение опытного исследования и раньше Галилея сумел применить экспериментальный метод к самым разнообразным областям знания.
Леонардо да Винчи обладал весьма солидной научной подготовкой. Он был, без сомнения, отличный математик, и, что весьма любопытно, он первый в Италии, а может быть и в Европе, ввел в употребление знаки «+» (плюс) и «-» (минус). Он искал квадратуру круга и убедился в невозможности решения этой задачи, то есть, выражаясь точнее, в несоизмеримости окружности круга с его диаметром. Отношение между этими величинами, говорил Леонардо, может быть выражено с желаемым приближением, но не абсолютно точно. Леонардо изобрел особый инструмент для черчения овалов и впервые определил центр тяжести пирамиды. Изучение геометрии позволило Леонардо впервые создать научную теорию перспективы, и он был одним из первых художников, давших пейзажи, сколько-нибудь соответствующие действительности. Правда, у Леонардо пейзаж еще несамостоятелен, это декорация к исторической или к портретной живописи, но какой огромный шаг по сравнению с предшествующей эпохой, и сколько тут ему помогла верная теория!
«Перспектива,— говорит Леонардо,— есть руль живописи. Она разделяется на три части: 1) укорачивание линий и углов, 2) ослабление окраски предметов находящимся между глазом зрителя и предметами слоем воздуха, 3) ослабление контуров».
Но более всех областей науки занимали Леонардо различные отрасли механики. Было бы наивно думать; что все, сообщаемое в его рукописях, изобретено им: многое, очевидно, взято лишь в виде примера из тогдашней техники, и в этом отношении манускрипты Леонардо превосходно иллюстрируют эпоху. Но во многих случаях мы, несомненно, имеем дело с гениальным усовершенствователем и изобретателем, одинаково сильным и в теории, и в практике.
Теоретические выводы Леонардо в области механики поражают своей ясностью и дают ему почетное место в истории этой науки, в которой он является звеном, соединяющим Архимеда с Галилеем и Паскалем.
В университетах того времени механику изучали по Аристотелю. Аристотель, как известно» был далек от ясных представлений Архимеда, вполне обосновавшего теорию рычага. Аристотель смутно сознавал закон, высказанный гораздо позднее Галилеем и вполне научно обоснованный д'Аламбером, по которому то, что выигрывается в скорости, теряется в силе, и наоборот; но в сочинениях Аристотеля закон этот только чуть-чуть угадывается, а именно сказано, что длинное плечо рычага "преодолевает большую тяжесть", потому что «более длинный радиус движется сильнее (следовало сказать, наоборот, движется медленнее), чем более короткий».
Последователи Аристотеля перепутали даже то, что он сказал, и более всего им понравилась его «энтелехия» — нечто вроде современного понятия о потенциальной, или скрытой, энергии, но только весьма смутное, неопределенное и почти непонятное. Один из комментаторов Аристотеля, не будучи в состоянии перевести этот мудреный термин на латинский язык, в отчаянии обратился, наконец, к помощи дьявола. «Враг рода человеческого,— повествует он,— явился на мой зов, но сказал такую бессмыслицу, которая была еше темнее и непонятнее оригинала. Тогда я удовольствовался своим собственным переводом: perfectihabUia — совершенственность». В сущности, Аристотель подразумевал под энтелехией способность развивать движение, но, не обставив это понятие ни математическими, ни опытными данными, сделал его бесплодным.
1 | 2 | 3 | 4
 декорации |  Сепаратор муки2 |  Резательная машина |